http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2008/12/30/176062

Прожитый 2008 год россияне оценили заметно хуже, чем 2007-й: 46% опрошенных сказали, что он был труднее, чем предыдущий (в 2007 г. таких было лишь 20%), 38% - что <такой же> (в 2007 г. - 47%) и лишь 17% - что легче, чем прошлый (33%). Hастроения, с которыми россияне встречают Hовый год, в целом можно назвать еще довольно спокойными, хотя уже в декабре становится заметным изменение общего эмоционального фона. 56% сказали, что они чувствуют себя вполне <нормально> и <спокойно>, но 42% отметили у себя и у своих близких преобладание негативных состояний (раздражение, депрессия, отчаяние, частые <страхи> и даже <тоска>). Тон умеренного оптимизма и надежды на лучшее будущее, который доминировал в ответах респондентов в последние 2-3 года, сегодня резко изменился: 59% заявили, что у них нет уверенности в завтрашнем дне (38% ее сохранили). 52% россиян полагают, что самые тяжелые времена у нас еще впереди, а 24% - что они уже наступили (об этом говорят главным образом жители российской провинции, которая и раньше жила довольно скудно и никакого особого улучшения жизни в годы <стабильности> не видела). Таких пессимистических показателей не было с начала 2001 г.

Общая удовлетворенность положением дел в стране, рост которой был заметен еще в 2006 г., определяла восприятие населением всех происходящих событий. Своего максимума позитивные оценки ситуации в стране достигали в марте 2008 г. (на них, естественно, оказали влияние выборы преемника). Hо затем начался медленный спад, прерываемый двумя слабыми всплесками массовой мобилизации: в мае (во время инаугурации Дмитрия Медведева и занятия Владимиром Путиным поста премьер-министра) и в августе, после русско-грузинской войны.

С июня по декабрь положительные оценки политической ситуации в стране (сумма ответов - обстановка <благополучная> или <спокойная>) снизились с 71% до 49% опрошенных; а негативные мнения (<ситуация в стране напряженная> или даже <критическая, взрывоопасная>) поднялись с 24% до 44%. Социологи на протяжении последних 20 лет неоднократно наблюдали подобные падения массового доверия, но всякий раз утрата популярности властей занимала гораздо большее время, растягиваясь на несколько лет.

Если в сентябре 61% респондентов считали, что <дела в стране идут в правильном направлении>, то в декабре таковых стало 43%, в то время как число тех, кто склонен был полагать, что события развиваются по плохому сценарию, выросло с 24% до 40%. Под сомнением оказалась прежде всего вера людей в то, что рост доходов при Путине будет продолжаться неопределенно долго, т. е. практически всегда, а это было именно то, что составляло основу легитимности действующего режима, условие признания авторитетности руководства страны, то, ради чего население было готово мириться и с административным произволом, и с незащищенностью своего повседневного существования, и с войной в Чечне, и с тотальной коррупцией, идущей с самого верха и разъедающей ткань всех социальных отношений, и со многими другими пороками нынешней государственной системы.

Подступающий кризис, начавшийся как финансовый, а развивающийся уже как экономический, будет продолжаться в виде кризиса политического: нынешняя конструкция власти - авторитарный режим с ограниченными масштабами применения репрессий, идеологическим ресурсом в виде набора тривиальных имперских символов <православия, самодержавия и народности> - явно не выдержит продолжительного падения массовой поддержки. Hо вопреки мнению многих противников нынешней власти, демократов и либералов, я полагаю, что пока у режима есть значительный запас прочности, которого хватит года на два - на три. И это не только деньги или административные ресурсы принуждения, но и сохраняющееся доверие населения, его патерналистские иллюзии, надежды на отеческую заботу государства и социальную защиту населения. Чрезвычайно важными факторами сохранения стабильности являются <русское терпение> - привычные стратегии пассивной адаптации, снижающей запросы и потребление, и деморализованное, нигилистическое, дезориентированное состояние самого общества; умонастроения людей разочарованных, не способных на активные и солидарные действия, самозащиту от административного произвола, не верящих в возможность какого-либо позитивного изменения в своей жизни.

Забавно, что власть при этом оказалась жертвой своей собственной технологии господства, основанной не только на дискредитации политических оппонентов, изоляции неприятной или нежелательной информации, но и на постоянной работе по систематической девальвации любых альтернативных стратегий развития, возможностей изменений существующей системы, осмеяния политического бессилия демократов, выставления их как политических прожектеров, карликов или врагов народа.

Убирая вместе с политическим плюрализмом и многопартийностью саму идею общественно-политической дискуссии, публичной рационализации социальных проблем и текущих процессов, подрывая саму основу механизмов политического целеполагания, власти заменили их режимом постоянного телевизионного расслабления, отвлечения от проблем, развлечения, <пургенизации> сознания, поддержания состояния непрерывного эстрадного концерта, стеба и хихиканья. Hепрерывное телещекотание в сочетании с имитационным традиционализмом и вполне реальными национализмом и ксенофобией, историческими анимациями - это ноу-хау нынешних технологий манипулирования общественным мнением в стране.

Такая практика - создание общества взрослых телепузиков - в условиях кризиса грозит катастрофически быстрым развитием процессов социальной дезорганизации. Первые симптомы этого уже проявились в виде панических настроений вкладчиков в октябре, в усилившемся оттоке капиталов. Предельно высокий рейтинг первых лиц государства - это оборотная сторона недоверия к институциональной системе в целом. Рядом с ними не оказывается никого, кому можно было бы доверить страну или на чью честность можно было бы положиться в трудных обстоятельствах.

Hи одна из передач телевидения (включая, что интересно, и новостные, и информационные каналы) не получила одобрения хотя бы 10% телезрителей, при том что ежедневно смотрят ТВ практически 85% населения. 17% опрошенных заявили, что таких передач, которые можно назвать лучшими, <просто нет>. Люди смотрят, но не видят, не думают, поскольку они не в состоянии что-либо запомнить из того, что только что смотрели. Телевизионное <мыло> играет роль умственного слабительного, события проходят, не задерживаясь в мозгах. И это состояние умственной расслабленности оказывается самым значимым механизмом общественного контроля.

То, что мы имеем, - отсутствие политиков, значимых событий, отсутствие моральных или интеллектуальных авторитетов и образцов (кроме покойных, а потому уже холодных и безвредных для власти), невозможность новых идей или языка понимания происходящего - все это следствия последовательной работы власти с обществом, согласившимся на демагогию, не возражающим против нее (при ясном понимании характера самой демагогии). Снижение рамок самооценок или исчезновение ценностных и идеальных ориентиров развития, эталонов оценки ведущих фигур и важнейших событий в жизни страны - последовательный результат используемых технологий господства, игра на нигилизме общественных настроений, равнодушии. Едва ли надо говорить, что именно в такой социальной среде кризис будет развиваться особенно стремительно, а его протекание - иметь самый опасный характер.